В звёздном небе — слепящее солнце: мистическая практика Жоржа Батая

В 1938–1939 годах, накануне Второй мировой, буйный француз-библиотекарь, писатель-порнограф и увлечённый наукой философ Жорж Батай охвачен духом тревожной деятельности. Он создаёт тайное общество «Ацефал» («Безголовый»), планирует человеческое жертвоприношение — предлагая на роль жертвы себя — и практикует странные медитации, пронизанные образами насилия и смерти. И всё это — ради того, чтобы предотвратить надвигающуюся войну: чтобы принять её вовнутрь, стать войной самому, исцелить видимую катастрофу невидимой. Но как такая мистика возможна? Как это «изгнание насилия насилием» должно было «работать»? Не безумие ли это? (Ответ — да, конечно).
На звуковой лекции из цикла «Видимое и невидимое» религиовед и историк философии Алексей Зыгмонт расскажет об этом практическом воплощении «атеологической» мистики Батая, связав её с его идеями о сообществе, насилии и сакральном. Такой формат — с чтением и пояснением оригинальных текстов медитаций Батая под звуки музыки — возможно, один из немногих способов чуть глубже погрузиться в несомый этой мистикой светлый ужас и в чуть большей мере растворить собственную субъектность в «раскаляющем всесожжении» солнца, бушующем «галактическом празднестве» и смертном экстазе.
Лекция является частью исследовательской программы «Видимое и невидимое» Марины Стародубевой, куратора философского направления Дома Радио.
В новом сезоне мы обратимся к теме превращения. Ключевым образом, раскрывающим тему превращения, станет образ кристалла. В сирийской мистической традиции обретение человеком ясного видения сравнивается с природными свойствами кристаллов. Как пишет Иосиф Хаззайя, в таком состоянии ум «облекается в сияние кристалла», и человек обретает способность видеть насквозь, как через горный хрусталь.
Однако, несмотря на видимую прозрачность, в сиянии кристалла мир, тем не менее, не обретает понятности и стабильности; скорее наоборот: обретение ясного видения сопряжено с потерей опоры, с потрясением от встречи с тем, что выше имён и выше форм и что находит своё отражение в кристалле.
«В действительности полностью завершённых кристаллов нет, всякий кристалл по определению бесконечен, он всегда находится в процессе своего создания», — пишет философ Жиль Делёз. Ведь «достаточно лишь изменения условий, чтобы прозрачная грань помрачнела, а грань тусклая приобрела или вновь обрела свою прозрачность». Между этими гранями непрерывно идёт обмен — отражая и проникая друг в друга, они наделяют кристалл силой к бесконечному превращению. Таков кинематографический образ, или образ-кристалл, как называет его Делёз. В кино запечатлён опыт вращения кристалла.
Собирая воедино реальное и воображаемое, сны и действительность, прошлое и настоящее и бесконечно меняя грани местами, образ-кристалл удаляет от смотрящего саму возможность обрести опору в видимом. В сиянии кристалла видимое отступает. Но именно тут и образуется место для превращения.
«Невидимая и неподвластная человеческому восприятию призма-кристалл уравнивает своей оптической мощью всё земное с небесным, временное, преходящее — с вечным», — пишет философ Валерий Подорога. Для человека непостижимо быть внутри сил, участвующих в формировании кристаллической решётки: у того, благодаря чему растёт кристалл, нет материальной основы, мы только можем проследить эти силы по тому, как растёт кристалл, но в материальном виде их не существует. При этом видеть — значит быть внутри этих сил. Созерцая образы-кристаллы, мы погружаемся в кристаллические сны, где нет места человеческому присутствию, но есть место миру, который ещё не сложился в образы и слова.
Обрести кристаллическое видение — значит увидеть мир в процессе бесконечного рождения, не как уже сложившуюся среду, где всё обрело имена, но увидеть его невидимые грани, услышать его вращение через опыт глубокого слушания, помогающий явиться образам и знакам из наших фантазий, грёз и снов, где видимое и невидимое меняются местами.