Остров Сахалин

Это другой Чехов.
В путевых заметках о путешествии на закрытый остров-колонию нет и следа художественности Чехова-прозаика. Слог сжатый и холодный рисует документальную картину жизни на сахалинской каторге в мельчайших нюансах, в суровых цифрах статистики. Но как в этом наборе фактов, неоконченных разговоров, брошенных фраз обнаружить театр? Как за деловитостью тона книги дать почувствовать зрителю «опечаленное и негодующее сердце писателя»?
Режиссёр добавляет к тексту архивные документы и личные письма. Но не самого Чехова, а письма семьи к нему. Это сторонний голос людей сочувствующих, переживающих за родного человека, который заплатит гибельную цену своим здоровьем за три месяца сахалинского исследования.