Болеро +

«Болеро +» — вечер-дивертисмент, где пять российских хореографов представят новые танцевальные миниатюры.
Танго и контемпорари, стрит-дэнс, физический театр и вакинг — абсолютное разнообразие жанров и стилей.
Кульминацией вечера станет новая версия «Болеро» Мориса Равеля в хореографии Кирилла Радева. Сочинение прозвучит в сопровождении оркестра Новой Оперы под руководством дирижёра Антона Торбеева.
Программа:
Tango, Song and Dance. Винтажный триптих хореографа Максима Севагина — своеобразная антология «любовного танца», составленная в эстетике 1950-х годов: на томном музыкальном вечере в клубе мы увидим развлекающуюся молодёжь, платья в стиле New Look, затем певицу из бара и её поклонника, влюблённых на свидании — яркое и завораживающее погружение в прошлое!
Треугольник Серпинского. Хореограф Елизавета Некрасова размышляет о противоречивости человека на примере треугольника Серпинского или математической модели фрактала (объект, состоящий из копий самого себя). Интерес к бесконечности, к собственной многослойности, в сочетании с болезненной потребностью человека самоутвердиться, заставляет его крикнуть этому миру: «Я есть, я уникален». Но что, если мы все — копии друг друга? Мы уникальны или одинаковы? Истина неуловима, хотя, возможно, она просто играет с нами: бесконечно дробится и множится, как фрактал, убегая в бесконечность и всякий раз ускользая от попытки человека её остановить и зафиксировать.
Пыль. Микроскопическая частица пыли планирует по воздуху, оседает на поверхность в комнате и замирает в ожидании движения воздуха. Пыль окружает нас везде, и из неё состоит всё: дома, люди, земля, планета. Сотни миллиардов мельчайших частиц составляют всю вселенную, и, возможно, где-то в параллельной галактике на другой обитаемой земле из тех же самых частиц рождаются похожие, но всё же совсем другие объекты. Механистические существа или прекрасные причудливые цветы, они появляются из космического праха, несущегося в пространстве, и в него же возвращаются. Как и та пылинка, застывшая в комнате, — а внутри неё целая вселенная.
Ундина. Хореограф Анна Дельцова, взяв за основу своего произведения равелевскую «Ундину» — первую часть фортепианной сюиты «Ночной Гаспар» и дополнив её сочинением для фортепиано «Игра воды», успокаивает тему огненной страсти водной стихией. Успокоение это лишь кажущееся, ведь вода неумолимо заполняет собой всё, оставаясь непостижимой, немой, обезличенной. Но иногда таинственные силы просыпаются, и будто ундины и тритоны резвятся на дне океана, оживляя неподвижную воду чередой образов и движений. И тогда берегись, случайный путник, оказавшийся на берегу в этот час...
Болеро. Главной идеей новой сценической версии знаменитой партитуры Мориса Равеля станет понятие самоограничения. В своей трактовке хореограф Кирилл Радев идёт вслед за композитором, предельно лаконичным, его завораживающее повторение ритмической фигуры, поднимающееся непрерывным crescendo, действует как гипноз. Равель постепенно увеличивает количество инструментов, усиливая звук. Радев «зеркалит» его приём, увеличивая количество танцовщиков, постепенно уплотняя хореографический текст. Жёсткая форма нагнетает напряжение, как и было задумано композитором.
Спектакль идёт с одним антрактом.