Попугай и веники

Меня после просмотра этого спектакля спрашивают: почему я перенес действие пьесы с городского тротуара возле бани на забытый Богом полустанок? Для меня полустанок — это наша Рассея, где на перроне сидит весь народ в ожидании, ожидании перемен. Но надежда исчезает вместе с равнодушно проносящимися мимо поездами. А мы — вросли в этот полустанок, со всеми своими болячками, бедами, несчастьями. Беспризорные мы какие-то, брошенные, не любящие и не любимые... И не зная, как жить дальше, ругаемся, деремся, ненавидим. А потом, выбившись из сил, прижимаемся друг к другу и ждем. Ждем. Вдруг поезд остановится. И тогда? Может быть, может быть. Как знать.
Режиссер Пензенского театра «Кукольный дом» Владимир Бирюков адаптировал для своей сцены пьесу Николая Коляды, главного уральского драматурга постсоветского пространства. «Попугай и веники» написаны в 1997 году, и это горько-ироничная история заброшенной, обнищавшей провинции. На заснеженном перроне, мимо которого проносятся скорые поезда, собираются «бывшие люди», торгуют семечками и вениками, ругаются между собой, перебирают прошлые радости и обиды, а под конец вспоминают, что близится Новый год. Эстетику русского китча и «русского бедного», ключевую для Коляды, создает черный целлофан мусорных пакетов, лежащий сугробами вокруг героев, и гора старых ламповых телевизоров с одинаковой картинкой из программы «Время». Куклы выполнены узнаваемо-реалистично, и артисты — по двое за каждого персонажа — «оживляют» их еще больше. В финале невесть откуда взявшийся в этой фантасмагории попугай играет на аккордеоне песню Юрия Визбора «А зима будет большая» — лейтмотив этой истории, маленький островок надежды для героев и зрителей.
Режиссер Владимир Бирюков из бессюжетной пьесы Николая Коляды делает спектакль-ситуацию, обозначив ее в афише как «драму на обочине».
Поезда, появляясь на экранах телевизоров, разрывают диалоги, шумно пролетая сквозь богом забытую станцию, на которой отчаянно предлагают и веники, и семечки, и шарики. Они стремительно проносятся, и сидящие в них люди не замечают этих четверых, выживающих на перроне, которым только и остается ждать очередного поезда, покупателя, интереса к себе или своему товару, того, что муж, в конце концов, бросит пить – в данной ситуации сиречь новогоднего чуда. У каждого есть мечта и светлые воспоминания, но они никаким образом не помогают им оторваться от своих мест. Они то ли вросли, то ли примерзли к платформе. Им только и остается, что наблюдать со стороны жизнь, которая проходит мимо. Заглядывать в нее с обочины. Встанут ли они когда-нибудь с этих насиженных деревянных ящиков? В пьесе Коляды Сережа покидает семью насовсем, а Бирюков возвращает его, хотя бы так пытаясь исправить ситуацию, хотя бы так даря надежду.
«Петербургский театральный журнал», блог